НА ВСЮ ОСТАВШУЮСЯ ЖИЗНЬ
Свою красивую звучную фамилию Мария Джанаева унаследовала от отца. Как, впрочем, и характер, обаяние, простоту, великодушие и бескорыстие. Так про него говорили, люди. Мария не могла помнить погибших родителей, оставшись сиротой в три года вместе с двухлетним братишкой. «Если бы они были живы, их родители! Судьба наверняка обошлась бы с детьми поласковее. И не было бы тех испытаний, через которые пришлось пройти.
Минула целая жизнь, а будто прошли дни, и прошлое кажется недавним, близким, не зарубцевалась даже та боль, что зовется сиротством.
Она оставит свою фамилию на всю оставшуюся жизнь. Не ради фарса, а просто потому, что с нею прошла голод и холод, выжила в одиночку в годину революционной сумятицы. С нею не потерялась, не сбилась с пути, а стала человеком. Хорошим человеком. Добрым, честным, достойным памяти отца и матери. И муж, Николай Иванович Коваленко, поймет её. Да и не мог рядом с Марией оказаться человек, не способный оценить и рассмотреть в шустрой и смелой дивчине верного друга, преданного и надежного спутника. С вечными заботами и тревогами за людей.
Когда через много лет высокий форум назовет Джанаеву Марию Николаевну в числе своих делегатов, она, уже опытный работник, на счету которого уйма полезных дел, расплачется. Навзрыд, как в детстве, среди сверстников-детдомовцев. И напишет письмо правительству с благодарностью за то, что, голодом мореная, холодом закаленная, воровавшая кусок хлеба с ватагой беспризорников, удостоена такой высокой чести.
И все это — чистая правда…
Пока была несмышленой девчушкой, жила в детдоме, только потому, что ничего другого знать не могла. А годам к восьми вместе с другими смельчаками пустилась в бега. За лучшей жизнью. Зима стояла в тот год суровая, мороз загонял в тепло всякого, кто задерживался на улицах города, только некуда было деться беглецам Черниговского детского дома. Уже когда сумерки окутывали город, голодранцы забирались в вороха душистого сена прямо на базарной площади и полуголодные, в рваной тесной одежонке забывались сном.
— Надышим в стожке, тепло вроде, — вспоминает Мария Николаевна, — а утром станем выползать наружу — облака пара клубятся над нами. Не поверите, голод доводил нас до отчаяния. Попрошайничали в вагонах и даже воровали.
Слава Богу, все становилось на свои места. Дотошная и любознаельная, Мария решила учиться. Непростое то было время, а все же жили мечтою молодые. Джанаевой по нраву пришлась агрономия. Близко сердцу девичьему оказалось все живое, растущее, а еще больше хотелось своими руками изменить жизнь, досыта накормить людей. Что там люди, сами сидели на пустой похлебке. При Роменском сельхозтехникуме содержалось подсобное хозяйство,с нею и кормились студенты. По прежде надо было организовать уход за животиной, прежнюю хозяйку-кормилицу пришлось уволить за «тяжкий» грех: обкрадывая поросят, носила мать болтушку. Своим голодным детям. В свинарки напросилась студентка Джанаева. Одной не управиться на ферме, но ведь на то у нее и талант организатора, чтобы сколотить бригаду из техникумовских ребят, что вместе с Марией наводили шмон в свинарниках. » Хоть галоши тут у тебя снимай!» — довольно похвалит с порога директор техникума Колинко. Как не похвалить боевую и расторопную Марию: после занятий успевает управиться на ферме, а в ночь спешит испечь хлеб. Тоже для студентов.
Немудреные, из лебеды и толченой кукурузы буханки, а все же хлеб. Спасал он студенческую братву в голодный 33-й. Страшный был год, люди гибли прямо на улицах. Прибежит Мария с фермы, с ног от усталости валится. А чтобы хлеб не проспать, опускает ноги в таз с ледяной водой и бодрствует, пока поспевают в печи буханки. Заодно и уроки подготовит.
…Кругом нужны были рабочие руки,толковые специалисты. И там, куда забросила супругов судьба, тоже. Растить и добывать урожаи пришлось Джанаевой аж в Северной Осетии. Горы — не степи, тут в поля верхом на лошади надо подниматься, а чтобы тебя понимали, еще и язык освоить. На удачу помочь с языком взялся один из специалистов, бригадир-осетин. С усердием вписывала молодая агрономша незнакомые слова в шпаргалку и тут же зубрила их. А когда однажды рискнула «блеснуть» перед директором местной МТС» приобретенными» знаниями, прямо на совете дирекции МТС, вся ее грамота оказалась чистейшей русской матерщиной. Гоготали мужики до коликов в животе, а ей хоть плачь. Подшутил так подшутил пересмешник, Мария-то СПР науку за чистую монету приняла.
Много воды утекло, немало трудов оставлено Марией Джанаевой на чужой земле. Грамот и благодарностей за то — целые стопы. А этими дорожит больше всего: в годы войны Народный Комиссариат Земледелия Союза ССР наградил М.Н. Джанаеву значком «Отличник социалистического сельского хозяйства» за достижения п деле повышения и развития отрасли, тогда же была вручена и Почетная грамота Президиума Верховного Совета Северо-Осетинской АССР.
Судьба ее, как отдельные вехи. Свою следующую она начинала теперь в Ссмикаракорах. Мария Николаевна помнит в деталях, как собиралась посвятить себя и здесь агрономии, тем более что кое-какой опыт за плечами уже был. Ан, нет, грамотного специалиста, энергичного и бойкого, в станице заметили, стала Мария Николаевна принимать одно за другим предложения. Однажды могла стать даже председателем колхоза в Кочетовке. «Куда мне..!» — одергивала самою себя. Но тогда долго не упрашивали, и следующее предложение завершилось для Джанаевой назначением на пост председателя сельсовета.
… Какую бы оценку не дала нашему времени история, оно было, его не перечеркнуть. И были в нём люди, что по совести и долгу старались делать нашу жизнь лучше и богаче той, которую знали сами.
Живы еще семикаракорцы, которые помнят станицу с керосиновыми лампами в окнах и помнят быстроногую простецкую председательшу, занятую поисками столбов и крючьев для первой электрической линии. Не было подрядчика, не было ни одного механизма для проведения работ. Сделали по проекту разбивку, ямы вырыли сами жители. Столбы решили поднимать обыкновенными бечевками: — так за год протянули около 30 километров, а за три — все 97 километров электролинии. Станица засветилась огнями. И в жизни людей будто посветлело.
Дел у председателя сельского, потом поселкового и гоодскою совета было невпроворот. Это о самых заметных Мария Николаевна еще расскажет и притом сделает упор на людей, ее окружавших и помогавших делу. А как работали!
На энтузиазме, за ради своего же блага, детей и внуков своих. Город озеленяли, праздники улиц, цветов проводили. Мария Николаевна при этом не выделит себя, а сколько было за все восемнадцать лет мелких «брызг», которые отнимали целые дни, месяцы, годы, требовали нервов, сил, да только ли их. Иной раз было не справиться сердцу женщины, матери с чьей-то бедой. Соберет она свою волю и мужество в кулак и рассудит по совести.
— Тогда ведь так не пили мужики, как сейчас. Был у меня случай с одним. Допился, что уже не работал, детские вещички из дому тащил, продавал. Сообщили про пьянчугу куда следует и оформили документы на принудительное лечение и работу за колючей проволокой. Вдруг утром заходит ко мне этот человек. Не скажу его имени, он давно стал хорошим семьянином, дожил благополучно до внуков. Так вот, встал передо мной, слезы — градом, просит:»Поверьте, если можете, погибну я там». Как не верить совсем людям? Прошу прокурора повременить с отправкой. А он с упрёками:»То же мне, мамино сердечко, пожестче с такими надо». Все же отставили лечение. Прошло время. Не так давно встретила я его, прямо в объятия попала к здоровенному мужичище. «Спасибо, мать,» — вложил он в два слова огромную благодарность своей заступнице.
Разные посетители переступали порог её кабинета. И по разным поводам. Мальчонку одного и сегодня не может вспомнить без слез Мария Николаевна. Протиснулся он в дверь. В глазах — боль, теребит ручатами кусок бинта: «Мамка у нас померла, хоронить некому, папка на фронте погиб. Гроб вот такой длины, как бинт, врачи померяли.»
Кому носки справит председательша, кому майку: случалось, не в чем было положить покойника в домовину. Кому крышу поставить, жилье отремонтировать. И снова — глобальные проблемы. Городу нужен был водопровод. Доказывать это пришлось на самых высоких уровнях. Два года ушли на выбивание (по другому не скажешь) денег, материалов и рабочей силы. Сделала, по сей день получает город воду по тем жилам, что проложила она.
Очень не понравится Марии Николаевне, что говорю о её заслугах. Знаю про неё и другое. Что за все годы работы у власти не пользовалась никакими привилегиями и не делала для себя исключений. Водопровод в нескольких метрах прошел мимо ее двора, до сих пор завозной водой пользуется. В складах и на базах райпотребсоюза никогда никто не видел председательшу. Построенный еще с 55-го года флигель так и не сменила на квартиру Хоть и чесали языками про неё злые недруги: мол, своя рука владыка. Оттого, может, и поехала несколькими годами назад делегация с поздравлениями к ветерану Джанаевой, не уточнив адреса: думали, где-то «на горе» должен стоять ее особняк. От Пятнадцатого до Двенадцатого переулков обшарили, а вместо особняка нашли аккуратный деревянный домишко без фундамента на две комнаты с коридором и нехитрой обстановкой о двух столах, диване да шкафчике.
На тот самый высокий форум Марию Николаевну собирали по всем правилам — «чтоб не хуже других была»: блузку и сарафан принесла подруга, а туфли пришлись впору с ноги дочери одной знакомой ростовчанки. И вправду, не хуже людей выглядела. — Вы обязательно скажите о тех, кто был рядом со мною, кто был участниками всех маленьких и больших перемен. Золотой человек Иосиф Никифорович Чернышов. На первых порах в совете наставником у меня был. Веду заседание, он внимательно следит за мной. Кивает — значит все идет хорошо, потом как сведет свои мохнатые брови — не туда, чувствую, поволокло меня. Иван Прокофьевич Бандуристов, Александр Петрович Козинченко, тоже славные люди.
Вы тоже из этого «золотого» ряда, Мария Николаевна. Помните, в день 75-летия с утра и до позднего вечера к вам и дом не закрывались двери. Цветов было видимо-невидимо. Люди, насколько могли, выразили Вам
свою искреннюю благодарность. За то, что Вы есть.
Людмила АЛЕКСЕЕВА