Рубрика: Зимовниковский район

( 1926 )

Любовь Яковлевна Мересова родилась в п. Зимовники Зимовниковского района. В 1941 году Любовь Яковлевне было 15 лет. В школе училась отлично, в пятый класс перешла с похвальной грамотой, но учиться не смогла, не было ботинок, чтобы ходить в школу. Сначала работала на плантации, а потом на тракторе СТЗ — колеснике в колхозе «Ударный труд». Пахала и сеяла, как и другие женщины, работающие на тракторах. Перед вторжением немцев в Зимовниковский район, в августе месяце, трактора спасали эвакуацией, подальше от войны. Трактористками были только женщины, среди них была и юная Любовь Яковлевна Мересова. Доехали до Дивного, а оно оказалось занятым немцами, повернули на Астраханскую переправу, а там попали под жестокую бомбежку. Немецкие самолеты летели группами по пять штук, таких групп они насчитали десять. Пять самолетов, отделившись от стаи стервятников, закружились над переправой, остальные улетели. Немцы сбросили пять бомб. Трактора превратились в груды искореженного металла, весь хозяйственный скарб, в том числе и продукты, сгорели. Уцелела только вторая, отставшая бригада. С первой же, оставшиеся в живых женщины, возвращались домой пешком, зарабатывая по дороге на жизнь. Мазали домашние постройки, убирали огороды, копали картошку, белили дома, а за работу их кормили. Вернулись в 1942 году, при немцах работали на плантации. В тот год уродился большой урожай капусты, немцы пригнали две машины «Студебекер» с прицепами, нагрузили капустой и уехали. Полицаем был Дорохов Михаил, а старостой Александр Давиденко, свои доморощенные изверги, это он, Дорохов, написал донос на Любовь Яковлевну Мересову и на ее зятя, мужа старшей сестры, что они евреи и подлежат уничтожению. Их забрали и привезли в полицейский участок. Вас привезли в душегубку,- сказал, увидевший их, Гришка Пономарь, знакомый мужчина с хутора Сергеевский, что под Жировкой. У него немцы забрали жену — еврейку и четырехлетнего сына. Душегубка — это машина, в которую сажали людей и уничтожали их газом. Женщину и мальчика душегубы увезли куда-то, а за Любовь Яковлевну и ее зятя заступился немец, живший до войны в Жировке. Они остались живы.

(1924)

Валентина Федоровна Лещенко родилась в Сибири в 1924 году. Когда был освобожден г. Ростов, в Зимовники прибыл эшелон с молодежью и тракторами из Сибири на помощь пострадавшим от немцев районам. Парни и девушки, прошли зимой трехмесячные курсы трактористов и ускоренную практику. Их везли очень долго, два парня по дороге погибли. На одной остановке налетели на мину. Им было по 18 лет. Приехали в Зимовники, разгрузились. Тракторы, железные колесники, распределили по району, два оставили в Зимовниках. На одном из них работала Валентина Федоровна Лещенко. Два колесника таскали комбайн «Сталинец». Жила Валентина Федоровна в вагончике в поле, около лесопосадки. На другой год, ей пообещали, что придут новые, лучшие трактора, один из них будет для нее, как самой старательной в работе. Трактор был не только холодный, но и тяжелый в ремонте. При перетяжке приходилось поднимать шестнадцатикилограммовый картер. Однажды, считавший себя опытным трактористом, Зинченко Сергей Федорович, желая показать ей свое мастерство и превосходство мужчины перед женщиной, поставил зажигание на ее тракторе. Она сказала прямо, что оно поставлено не правильно. Он только ухмыльнулся и заставил крутануть рукоятку, чтобы его завести. Трактор завелся и перебил ему руку, потому что случилась обратная связь. После этого случая Валентине Федоровне, этой юной — девочке, директор дал новый трактор, в котором были рычаги и заводился не рукояткой, а пускачем, да и сидение было потеплей. На этом тракторе она и пахала, и сеяла, и культивировала, и скирдовала. Потом появился в Зимовниках, комиссованный после двух ранений красноармеец. Он сделал Валентине Федоровне предложение и 3 марта 1945 года они поженились. Война шла к концу.

(1911 -2003)

Ефросинья Александровна Лузанова родилась в Харьковской области в селе Вишневка Великобурлуцкого района. Учиться долго ей не пришлось: окончила всего четыре класса. В послереволюционные годы семью ее отца раскулачили, так как у них была своя мельница, земля, скот и четверо помощников. Отец не пережил этого и скоропостижно скончался. Мать осталась с 9 детьми, среди которых была и Фрося. Горькая и тяжелая жизнь выпала Ефросинье. Она познала голод и тяжелый труд, холод и горечь расставания. Во время голодомора на Украине в 1933 году умерла ее мать. За паек учетчика вагонеток она стала работать на шахте, приехав в Луганск. Сэкономленные сухари она отсылала домой. Счастливое замужество и четверо детей, младшему из которых не было и трех месяцев в 1941 году, остались для нее в одночасье за довоенной чертой. Тогда еще не было электропоездов и составы возили паровозы на угле. Ефросинья руководила бесперебойным снабжением углем военных эшелонов, везущих на фронт военную технику и армейские части. Мужа Ефросиньи забрали на фронт только в конце 1942 года, так как он был кузнецом, он нужен был в тылу. Через месяц ей пришло единственное письмо которое она хранила всю жизнь. Письмо дышало теплом, заботой и вниманием к ней и детям. Просил не беспокоиться о нем и писать чаще. И еще одна строка письма несла уверенность, идущую от сердца, что немец будет разбит и они встретятся. Следующим посланием с фронта было извещение о том, что Дмитрий Ефимович Лузанов пропал без вести. Ефросинья поверить не могла и не верила до самой смерти. Она была человеком набожным и свечу за упокой мужу не ставила, все приговаривала, что нельзя оплакивать живых. Ефросинья собрала детей и уехала в свое родовое гнездо, думала там им будет легче. Но через несколько дней туда пришли фашисты. Однажды, когда она пришла доить корову, которую выменяла на теплый бушлат у соседки, она обнаружила, что немец раскрывает крышу сарая, крытую соломой. Дело было поздней осенью. Возмущенная Ефросинья кричала, ругалась и стала стаскивать немца за ногу с крыши, озверевший немец стал стрелять в воздух, но она не унималась. И только сосед, дед Шкаруп, которому было 90 лет, пришел на крики и завел Ефросинью в дом от греха подальше.

— Думай, что делаешь, сказал старик,- Дети у тебя, кому они будут нужны, если тебя застрелят.

Дед Шкаруп спас ей жизнь и в другой раз. Однажды она принесла домой интересную кругленькую игрушку для детей. Хорошо, что первым ее увидел дед пока дети спали — это была лимонка. Навсегда в памяти Ефросиньи Александровны осталось увиденное диво, от которого содрогнулось сердце, в доме местного полицая, к которому она зашла по просьбе соседки, возле печки стояло несколько пар сапог, отрезанных вместе с ногами. По селу ходили слухи, что он размораживал их, ноги вытаскивал, а сапоги менял на продукты и вещи. Трудно и больно было мириться с повинностью, которую придумали гитлеровцы для населения: грузить чернозем в вагоны, потом немцы его отправляли в Германию. Лузанова сказывалась больной тифом, или показывала перевязанную тряпкой руку. А если бы проверили, то смерти не избежать. До самой смерти помнила Ефросинья русского солдата, который шел с чашкой каши от полевой кухни, а рядом с ним упал фашистский снаряд и его тело разлетелось на куски. Когда советские войска освободили их село, Ефросинья вместе с другими женщинами рыла окопы, устанавливала противотанковые «ежи». Во время войны она работала и на тракторе и на машине. За самоотверженный труд в тылу во время Великой Отечественной войны, а также после ее окончания Ефросинья Александровна Лузанова награждена медалями и орденами, главный из которых орден Ленина.

( 1930)

Анастасия Николаевна Колбинева родилась в х. Ленинский Орловского района. Ростовской области. Когда началась Великая Отечественная война, ей было одиннадцать лет. Четыре сестры и брат сидели за одним столом с отцом и матерью дома. Анастасия Николаевна была старшей среди детей, самой меньшей сестре было три месяца, когда отец, Николай Леонтьевич Бондаренко, ушел на фронт. В 1942 году в хутор стали привозить детей из районов, где полыхала война. Десять эвакуированных мальчиков разместили в доме Бондаренко, где было пятеро своих. Мать, Анна Николаевна, ухаживала за детьми, старалась отогреть их испуганных, уставших и голодных. Дети никогда не улыбались, всегда смотрели на происходящее, как на неизбежность случившуюся с ними, грустным задумчивым взглядом. Из кладовой им давали продукты, которыми питалась вся семья. Когда пришли немцы, пятерых мальчиков раздали по дворам в х. Ленинском и в соседнем х. Широком, а пятеро остались и жили в семье и при немцах. Все ребята были старше от Анастасии.

Немцы забрали у них гусей и поросенка. Оставался огород, который был хорошим подспорьем для семьи, особенно уродившиеся кабаки (тыквы). По соседству с домом Бондаренко в период оккупации, жило начальство и немецкое и румынское, каждое в своем доме. Соседей Анны Николаевны немцы выгнали в сарай, а когда было опасно и падающие с вражеских самолетов снаряды взрывались один за другим, Анна Николаевна с детьми и соседская семья прятались в подвале. Во дворе Николая Леонтьевича Бондаренко, отца Анастасии Николаевны, в скирде соломы, прятался солдат, которого демобилизовали по ранению (на фронте он потерял ногу). Немцы искали его, протыкали штыками эту скирду со всех сторон, а он сидел в соломенной норе наверху и остался жив. Был он прекрасный сапожник и в благодарность за свое спасение, бесплатно чинил детям Бондаренко обувку. В 1944 году, в четырнадцать лет, Анастасия Николаевна Колбинева (Бондаренко) вместо школы, пошла работать в детский сад няней, потому, что женщин не хватало. А в шестнадцать работала в поле, водила быков за веревку. Две пары быков в плуге, а за плугом шел мальчик на год старше от нее и держал этот плуг руками. Когда немцы и румыны заехали в хутор, они вошли в дом и один из них наставил пистолет на Анастасию Николаевну и требовал матку. Матери в эту минуту в доме не было. Девочка стояла и плакала, не понимая чего хочет немец. И румыны, и немцы забирали в доме, куда заходили, все что хотели, немцы, в отличие от румын, в подвалы не ходили. А в подвале Бондаренко было полно детей: своих пятеро, эвакуированных мальчиков пятеро и соседских четверо. Когда немцы и румыны уходили из Зимовников в час ночи под 1943 год, они оповещали по домам своих солдат, что уходят.

Уходили враги на машинах, на мотоциклах, в спешке и панике, а когда все стихло, затворники подвала вышли и увидели, что в соседском доме гитлеровцы оставили накрытые и нетронутые рождественские столы. Родители не разрешили детям взять оттуда ни одной крошки, все выбросили, побоялись, что оно отравлено. Отец пропал без вести, последнее письмо от него получили в 1943 году летом. Он писал, что они ждут бой и еще была маленькая приписка,- ждите хороших вестей. Извещения о его смерти или о том, что пропал без вести они не получали и поэтому ждали его всю жизнь.

 

(1903 -1985)

Шел по русской земле тяжелый 1942 год. Мария Ивановна Колесник директор о/с Красный чабан», собрала в кабинете всех специалистов и зачитала полученный приказ об эвакуации хозяйства в Казахстан. Закончить сборы и начать движение приказывалось не позднее 20 июня 1942 года. 15 июня двинулись последние красно — чабанские отары. К этому времени из Украины прибыло большое стадо крупного рогатого скота. Заведующая фельдшерско- акушерским пунктом, 25 — летняя Таисия Дмитриевна Писарева с двумя малышами, старшей 3 три года, а младшая грудничок, с предметами первой необходимости для оказания медицинской помощи эвакуированным, отправилась вместе с ними. Июнь был на исходе. Запасы продуктов с каждым днем уменьшались. Но самой большой бедой было отсутствие питьевой воды в сорокаградусную жару. Когда подошли к селу у станции Баскунчак с надеждой найти воду, увидели с ужасом, одни обгоревшие трубы после налета «юнкерсов». Мария Ивановна получила новое распоряжение: двигаться в село Никольское, Саратовской области. И снова недели изнурительного пути.

Пустые, без единой живой души, села встречали людей и поредевшие почти в половину гурты скота и отары овец. Отощавших животных резали, это мясо спасало людей от голода, но хлеба не было ни крошки. Более ста дней продолжался мучительный для людей и живности поход. В село Никольское вошли десятого октября. Стали приближаться к переправе. На рассвете, жалкие остатки скота и овец, были на другом берегу, а далее путь лежал в совхоз им. Чапаева Пугачевского района. Когда люди отошли от переправы на два километра, началась такая бомбежка, что кровь стыла в жилах. Под бомбежку попало переправляемое в тот момент хозяйство овцесовхоза «Красный Чабан» и подошедшее к переправе позже хозяйство овцесовхоза №7. Помощь пострадавшим сопровождающим оказывала Т.Д. Писарева и прибывшая туда ранее Соколова Фаина Ворфоломеевна, врач Гашунской участковой больницы.

В эвакуации красночабанцы пробыли до марта 1943 года. Мария Ивановна Колесник, назначенная директором совхоза Красный — Чабан с 1. 01 1941 года пронесла эту ношу через все трудности военных и послевоенных лет до 1959 года. Наступили другие времена, о Колесник М.И. в Зимовниковском районе знают и помнят. Люди разных поколений говорят о ней, как о своей современнице, как об истинном патриоте своей Родины.

 

(1929)

Валентина Григорьевна Куделина родилась в х. Прасковейском Зимовниковского района, Ростовской области. Репрессии 1937 года не обошли семью Валентины Григорьевны Куделиной (Парафиевой) стороной. Ее отца посадили на 10 лет, как сына кулака. Тогда выбирали кого арестовать, арестовали его. Весь срок до одного дня он отбывал в Сибири на строительстве железной дороги в тайге. Дома оставалось четверо детей. Семья, после ареста отца, перебралась жить на чабанскую точку в совхоз №3, директором которого была Мария Ивановна Колесник, прибывшей семье, матери с четырьмя детьми, она дала одни валенки на всех , а значительно позже дойную корову. Молока корова давала мало, но умереть с голоду не дала. Дети, приученные матерью и самой жизнью к трудностям, помогали ей на сколько хватало сил у каждого, чтобы выжить. Пасли сакманы, водили быков и коров в плуге и косилках (пахали на коровах), собирали колоски на полях. В хуторе устанавливали очередь, кому вести коров для работы.

В 1942 году немцы, еще по осени, по теплу, двигались к Сталинграду колоннами. Их танки шли не останавливаясь, по всем хуторам Зимовниковского района. Враги забирали в Прасковейском и на чабарнях, где жили люди, все, что можно забрать: поросят, кур, гусей, телят, не было такой семьи, чтобы они не тронули. При отступлении на Ростов в 1943 году немцы и румыны забрали в хуторе коров, голов двенадцать. В тот год, у кого мужья были в партизанах, семьи прятались от немцев в хлебах. Беды и лишения шли чередой день за днем и, казалось, им не будет конца. После освобождения Зимовников, сестру Валентины Григорьевны в семнадцать лет мобилизовали в числе других подростков на работу в шахты, тех, кто помоложе, отправляли рыть окопы. В шахтах девочки рубили уголь наравне с мужчинами. Однажды, обвалившаяся лава задушила девушку. От страха, ужаса, близкой смерти и невыносимо тяжелого труда, прибывшие, в том числе и сестра Валентины Григорьевны, с шахты убежали. Шли домой трое суток по камышам и бездорожью, по колено в снегу. А на следующий день, приехали два милиционера, их арестовали, судили и дали по году тюрьмы. Отправили в Сибирь.

Голод у заключенных был страшный: после топки, оставался мусор от колючки, его толкли и ели. На ногах заключенных были поршни — полоски кожи, с животного, обтягивающие валенки, когда они намокали, их съедали. Андрей Федорович Дубинский был заместителем директора совхоза № 3 Колесник Марии Ивановны. Они, в это трудное военное время, помогали людям не умереть с голоду. Чабанам выписывали макуху, сою, как будто бы для собак, а отдавали людям, чтобы выжили дети. Всех трудностей, выпавших на долю этой женщины не перечесть. С 1949 — 1953 год, по заведенному тогда порядку, уходила она с чабанами со стадами овец на Черные земли. Останавливались под Астраханью, в калмыцком поселении совхоза «Южный». Овец пасли там всю зиму, степи неоглядные, на восемьдесят километров вокруг, ни единой души.

С 1949 на 1950 год зима на Черных землях, была особенно суровая, сильные и продолжительные морозы стали причиной не только падежа животных, но и смерти людей. Вся молодость прошла в тех степях, пережили нищету, разлуку с родными и только вера в лучшее будущее помогала жить.

(1936)

В Зимовники немцы пришли в августе 1942 года. Рядом с домом Нины Николаевны, в районе бывшей пекарни, находился немецкий штаб. Немецкие офицеры расселились по квартирам вблизи. В доме, где жили мать Нины Николаевны, она и младшая сестра, жили два немецких офицера.

В тот злополучный день младшая Маруся, ей было три года заболела ангиной. Девочка температурила, плакала и не успокаивалась, с нею рядом сидела шестилетняя Нина. Мать на минуту вышла из дома, в этот момент один из фашистов подошел к плачущей девочке, кулаком ударил ее по голове и прошел в другую комнату. Маруся замолчала. Вошедшая мать подошла к Марусе, но она не дышала. Немец ее убил. Женщина в ужасе и отчаянии подбежала к фашисту, плача и проклиная, толкнула его. Гитлеровец выхватил пистолет и хотел ее застрелить, но другой фашист, втот миг, толкнул своего сослуживца под локоть, пуля попала в дверной косяк. Мать схватила Нину и выскочила из дома, а Марусю, соседи Малахаткины вынесли и на следующий день похоронили на Василевском кладбище.

Во время оккупации, под автоматным прицелом Зимовниковская пекарня выпекала хлеб для немцев, там работали те же рабочие, что пекли хлеб для населения района до войны. После Победного мая 1945 года отец Нины Николаевны Коломейцевой с фронта вернулся. Только счастье его возвращения для семьи было горьким.

.

(1934)

Анна Дмитриевна Курбацкая родилась в г. Ленинградев 1934 году. Три брата, отец и мать были жителями Колпинской улицы северной столицы. Домашнее тепло, уют и радость общения — все кончилось с началом Великой Отечественной войны. Ей, одиннадцатилетней девочке, суждено было пережить годы немецкой блокады своего города с 1941 — по 1944 год. Десятилетний запас продовольствия на Бадаевских складах был уничтожен огнем, обрекая жителей на голодную смерть. Где брались силы у людей держать оборону города, работать по несколько смен к ряду, поддерживать жизнь детей, переносить нечеловеческие муки голода, сейчас понять невозможно. Отец Анны Дмитриевны, работавший на фабрике, переоборудованной на выпуск военной продукции, сутками не выходил из цеха. Один человек работает у станка, другой, тут же, отдыхает. Так экономились силы и время. Первым из семьи голод унес отца. Маму, бывшую ткачиху фабрики » Красное знамя», переобучили на медсестру. Она часто без сна и отдыха, оказывала помощь пострадавшим от обстрелов жителям. Ежедневные бомбежки не давали покоя.

В дом, где жила семья Анны Дмитриевны попала бомба. Большая его часть была разрушена, соседнюю квартиру унесло неизвестно куда, крыша над головой Анны Дмитриевны уцелела, но ни света, ни воды, ни тепла. Вши съедали. Одежду мама вытряхивала на улице и опять одевали. А чего стоили длинные вереницы изможденных голодом людей, что двигались к прорубям в Неве. Когда наклонялись, чтобы набрать воды были еще живые, а когда поднимались — падали замертво. Однажды, ее маме знакомая дала клея. Этот клей надо было долго варить, а потом только есть. При очередном артналете, от взрывной волны кипящий клей подпрыгнул на печке и вылился Анне на руку. С огромной незаживающей раной она жила всю блокаду, лечить было нечем. Ели и бумагу, которую немцы разбрасывали с самолетов над городом в виде листовок. Рубцом на сердце остался случай с хлебом. Мама послала ее взять хлеб по карточкам, многочасовое ожидание своей очереди и когда долгожданный хлеб был уже отвешен, мальчик из — за ее спины протянул руку и схватил его. Он запихивал его в рот с обезумевшими глазами. С тех пор за хлебом ходила ее мама.

При очередной бомбежке в зоопарке ранило слона. Она не знает было разрешение или не было его, но слона разорвали на части голодные люди и съели. Старший брат Анны учился в морской спецшколе. Молодой, красивый мальчик, умирая от истощения, просил хлеба. Незабываемым для нее оказалось и другое мгновение войны. Мужчина с соседнего этажа, с трудом держась на ногах от голода, попросил ее маму подняться к нему в квартиру и взять с собой немного воды. Такое можно было увидеть только во время блокады: жена этого человека была уже мертва, а четырехлетний мальчик попросил дать водички сначала маленькой грудной сестре, а потом ему, но она уже не дышала. И сам мальчик и его отец умерли на следующий день. Умерших складывали штабелями, а потом вывозили самосвалами в ямы от взрывов снаряд.

Немцы засыпали Ленинград зажигательными бомбами. Падая, они вспыхивали от удара, крыша дома могла гореть как факел, поэтому все подростки, начиная с десяти лет дежурили на крышах закрепленных за ними домов, брали железными щипцами такую бомбу и гасили в ящике с песком. При артналетах,- вспоминает Анна Дмитриевна,- прятались в бомбоубежище, но если было прямое попадание в дом, спасать под завалами было некого. Обессиленные люди ходили на работу и чтобы не уронить портфель или сумку привязывали их к телу. В 1944 году немецкую блокаду Ленинграда прорвали, а немцы все еще бомбили город и расстреливали транспорт через Ладогу, на котором вывозили тех, кто еще мог двигаться. Мама Анны Дмитриевны, оказавшись в таком транспорте, собрала оставшихся в живых детей и довезла их до Урала.

В деревне Кижи Молотовской области, где разместили детей, их спасали козьим молоком, медом и сердечным отношением жителей. Привезли изможденные голодом ленинградцы в далекое Уральское село и свое умение варить зеленый борщ из листьев крапивы, свеклы и щавеля, чем немало удивили местных жителей. Анна Дмитриевна награждена медалью «Блокада Ленинграда».

(1936)

Надежда Ананьевна Козорозова родилась в Тацинском районе, хуторе Фоминка Ростовской области. В первые дни войны отец был призван на фронт в числе двадцати жителей хутора. Мать, Вера Антоновна, осталась с детьми, а их было пятеро, меньшая из которых родилась в конце 1941 года. Она работала птичницей, свинаркой, разнорабочей не покладая рук, чтобы прокормить семью. В годы оккупации, в землянке многодетной семьи, какое -то время жили немецкие солдаты.

Однажды, через хутор, гнали советских военнопленных, Вера Антоновна бросила этим голодным, изможденным, смертельно уставшим людям булку хлеба, в колонне возникла драка. Немцы зло, с автоматом и угрозами застрелить, приблизились к ней, но дети, молящие о пощаде, видно спасли ее. Среди бела дня полицай пришел вместе с немцами к ним во двор, забрали свинью и ушли. Эти варвары, брали в любом дворе все что хотели, знали, отпора не получат. С остановившейся грузовой машины с немецкими солдатами, соскочили человек тридцать, половили всех индюков, которых дети гнали домой с пастбища, побросали в машину и увезли. А вот кормилицу корову забирали у всех на глазах, привязали к телеге и увели. Дети бежали следом, плакали, просили оставить; расстояние между ними, телегой с немцами и привязанной к ней коровой все увеличивалось, надежда на милость врага умирала с каждой минутой. И вдруг они увидели, что корова бежит назад к ним, с короткой перерезанной веревкой. Это было чудо, в которое поверить было трудно. В конце 1942 года, снежной ночью, к ним, в крайнюю землянку, зашел раненый советский разведчик из разведгруппы. Идти дальше он не мог. В доме Веры Антоновны к счастью, немцев не было, а в хуторе было полно. Разведчика спрятали в погребе за тряпьем, кормили и лечили как могли, пока не пришли части Красной Армии, погнавшие врага с нашей земли. Разведчик ушел с ними. Извещение, полученное семьей в 1943 году принесло страшную весть о смерти отца. Трудно пережили эту потерю. Но в 1950 году отец прислал письмо из Сибири, что жив, а в 1952 году вернулся.

 

( 1930)

Мария Ивановна Краснова родилась в хуторе Бурульский Зимовниковского района в 1930 году. Ей было одиннадцать лет, когда началась Великая Отечественная война. Мать умерла еще в 1938 году. Через год отец женился на Полине Ивановне Зинченко и семья переехала на новое место жительства в хутор Ильичев. С первых дней появления в доме Полины Ивановны, жизнь Марии изменилась. Не любила ее мачеха,- лихая была,- говорит о ней Мария Ивановна. В начале Великой Отечественной войны отца на фронт не взяли по возрасту, а вот в 1943 году, мобилизовали и направили в обоз, с которым по военным дорогам, через всю Европу, он дошел до самого Кенигсберга.

Подростком Мария Ивановна пошла работать в колхоз «Сальский коневод». Крыли конюшни: привяжут ее веревкой, чтобы не упала с крыши, а потом снизу, с лестницы, ей бросали снопы, а она несла их кровельщику Ивану Даниловичу Лозовому, который отморозил ступни обеих ног в боях под Сталинградом. Их ему ампутировали. Он с трудом передвигался на двух костылях, но был великолепным кровельщиком и помогал колхозу на сколько хватало сил.

Работала Мария и телятницей в колхозе, позже, пасла двести голов овец зимой по снегу. Однажды к отаре подошел волк, от страха она кричала, звала на помощь. Женщина, жившая на краю села, все видела и понимала, что волк сам без зарезанной овцы не уйдет, нужно было как — то помочь пастушке. Сообщила табунщику, а тот, сел на коня, отбил волка и отогнал его подальше от овец. Сырыми холодными днями, когда пасла скотину, Мария ложилась в лиман, чтобы согреться, пасла — то босиком, пока однажды, ее не укусила гадюка. А осенью, вместе с женщинам, она мазала конюшни. Вместо зарплаты писали трудодни. Когда произошло укрупнение колхозов, стали платить по тридцать рублей деньгами. Это было несказанное счастье, появились хоть какие — то деньги. Жили бедно и трудно, об отдыхе даже не мечтали. Три сына и дочь вырастили Мария Ивановна с мужем и желали им только одного: мира без войны.